Historical and cultural discourse of “myth of sacrifice” in the comparative plan The aim of the article is to investigate the myth of sacrifice in socio-cultural context, which could be defined as universal rather than a specific national one. It also examines the topos of its manifestations in literary life of the neighbors: Russian, Bulgarian and Tatar. Therefore, the selected texts are presented mainly through those characteristics, which are proven to be points of intersection for the general background of mythopoetics and peculiarity of each national model. Particular folklore and literary works are scrutinized from intertextual perspective. The study focuses also on some definitions that are believed to have great significance for genealogy of punishment and its variety — “blood revenge”.
BG
Исторически и културен дискурсна „мита за жертва” в сравнителен план Целта на това изследване е да разгледа мита за наказанието в един социално-духовен контекст, който може да бъде означен по-скоро като универсален, отколкото като конкретно-национален, а също така да се потърси топоса на неговите прояви в литературния живот на съседните народи: руския, българския и турския. Затова избраните текстове са представени главно чрез онези характеристики, които се оказват пресечни за общия фон на митопоетиката и конкретиката на всеки един национален модел. В тези параметри са разгледани отделни фолклорни и литературни творби в интертекстуални отношения. Във фокуса на изследването попадат също така и някои дефиниции, които по наше мнение са важни за генеалогията на наказанието и неговата разновидност „кръвното отмъщение”.
2
Dostęp do pełnego tekstu na zewnętrznej witrynie WWW
Problematyka artykułu koncentruje się na istocie art. 37a Kodeksu karnego, który przewiduje modyfikację ustawowego zagrożenie karą. Przepis ten stanowi, że w sytuacji, gdy ustawa przewiduje zagrożenie karą pozbawienia wolności nieprzekraczającą 8 lat, sąd może zamiast tej kary orzec karę grzywny albo karę ograniczenia wolności. Autor podejmuje próbę wyjaśnienia charakteru normy wyrażonej w art. 37a KK, jej relacji w stosunku do art. 58 § 1 KK oraz możliwości dalszego twierdzenia w kontekście obu wskazanych przepisów, że kara pozbawienia wolności stanowi ultima ratio. Rozważania prowadzą do wniosku, że norma prawna wyrażona w art. 37a KK nie jest dyrektywą sądowego wymiaru kary, lecz stanowi modyfikację normy sankcjonującej, dekodowanej na podstawie sankcji wynikającej z przepisu typizującego czyn zabroniony.
EN
The article concerns the legal nature of the Article 37a of the Criminal Code in account with the modification of the regulations on penalties and the principles of their size. Its regulation providing a possibility to use non-custodial penalties in these cases where the act provides for a prison sentence of maximum eight years. The author tries to explain the nature of the norm resulting from art. 37a of the Code, its relationship to art. 58 § 1 of the Criminal Code as well as verify the statement that due to the content of both the norms (subject to total interpretation) a prison sentence does not have to be perceived as ultima ratio. The analysis leads to a conclusion that the norm included in art. 37a of the Criminal Code is not a court sentencing guideline but means a modification of the statutory penalty range that determines the range of standardizing the sanctioning norm, decoded based on the sanction resulting from the regulation establishing an offence.
RU
Cтатья 37а Уголовного кодекса предусматривает изменениe правовой угрозы наказания. Это положение гласит что, когда закон предусматривает наказание в виде лишения свободы не превышающий восемь лет, суд может вместо этого наказания приговорить к ограничению свободы или к штрафу. Автор пытается объяснить характер нормы, представленной в статье 37а Уголовного кодекса с точки зрения его отношения к ст. 58 § 1 Уголовного кодекса, а также возможности дальнейших аргументов в контексте обоих этих положений, что тюремное заключение является ultima ratio. Рассмотр приводит к выводу, что правовая норма, выраженная в ст. 37а Уголовного кодекса не является директивой судебного наказания, а является модификацией санкции, вытекающей из нормы регулирующей преступление.
JavaScript jest wyłączony w Twojej przeglądarce internetowej. Włącz go, a następnie odśwież stronę, aby móc w pełni z niej korzystać.