The article presents hermeneutic considerations on the motif of death in the Wanderers series written by Marina and Sergey Dyachenko. The cycle is connected via a prevailing eschatological theme that fulfills more than the conative and entertainment functions. It serves as a pretext to reach for deeper symbolic layers, pose important questions about life, reflect on its essence and what is its most important aspect from the point of view of both an individual and all mankind. The subject of death is combined with making difficult choices, overcoming weaknesses, proving that the fate of the world may depend on the decisions of the individual as well as with the romantic and Christian ideas of self-sacrifice for others.
PL
Artykuł stanowi hermeneutyczne rozważania nad motywem śmierci w cyklu Tułacze Mariny i Siergieja Diaczenków. Cykl łączy nadrzędny temat eschatologiczny, który nie spełnia jedynie funkcji impresywno-rozrywkowej. Jest pretekstem, by sięgnąć do głębszych symbolicznych pokładów, postawić ważkie pytania o życie, by rozważać nad jego istotą i nad tym, co jest w nim najważniejsze z punktu widzenia jednostki czy całej ludzkości. Temat śmierci łączy się z trudnymi wyborami, pokonywaniem słabości, dowodzeniem, że losy świata mogą zależeć od decyzji jednostki, i z romantyczno-chrześcijańską ideą samopoświęcenia dla innych.
This article focuses on the concept of old age depicted in John Maxwell Coetzee’s novel The Master of Petersburg. The protagonist of the book is Fyodor Dostoyevsky, who is trying to solve the riddle of his stepson’s death. All events and the protagonist’s thoughts are fused by the motifs of death, passing away and old age. Youth reflects purity and kindness, whereas old age is associated with filthiness and hideousness. The main character grows old and this process is accelerated by the news of Paul Isayev’s death. He is accompanied by thoughts that ageing begins with the realisation of one’s own mortality. Hence, there appear fantasies about depriving little Martion of the joy of life by means of violence and fear, which only an old man envious of agirl’s youth and toying with his own corruption can weave. The old generation represented by Dostoyevsky is faced with youthful aggression of terrorism, personified by Sergey Nechayev. The protagonist reduces the relationships between fathers and sons to mutual envy. The sons desire their fathers’ wealth and social status, while the fathers envy their sons feelings, passion and energy. This envy breeds the revolution. In the novel there is yet another view of the motif of old age because growing old concerns even the space. Petersburg and the whole of Russia is shown as an old, violent world which is the work of just as old and violent God.
RU
В статье рассматривается мотив старости в романе Джона Максвелла Кутзее Осень в Петербурге, главным героем которого является Федор Достоевский, пытающийся развязать загадку таинственной смерти своего пасынка. Все приключения и мысли главного героя объединяет мотив смерти, быстротечности жизни и старости. Молодость изображена в романе как чистота и добро, старость — как грязь и подлость. Главный герой переживает старение, и этот процесс становится более ощутимым после получения известия о смерти Павла Исаева. У Достоевского возникают мысли отом, что начало старости приходит вместе с ощущением конечности собственного бытия. У него рождается подлый замысел изнасилования — чтобы лишить радости жизни юную Матрену, навсегда отравить ее страхом. Такие мысли могут появиться только у старика, отчаянно завидующего девичьей юности и ставящего эксперименты ссобственной развращенностью. Старшее поколение, представителем которого является Достоевский, противопоставлено в романе агрессивной силе молодых террористов, репрезентируемых Сергеем Нечаевым. Главный герой смотрит на проблему отцов и детей как на взаимную ревность. Сыновья жаждут имущества и достойного положения отцов, отцы завидуют чувствам, страсти, энергии молодых. Из этой ревности рождается революция. Мотив старости в романе реализуется не только в образах героев, но и пространства. Петербург — а вместе с ним вся Россия — показаны автором старым жестоким миром, который создал такой же старый и жестокий Бог.
JavaScript jest wyłączony w Twojej przeglądarce internetowej. Włącz go, a następnie odśwież stronę, aby móc w pełni z niej korzystać.